МОСКВА, 24 апрель 2024, Институт РУССТРАТ.

После утверждения Джо Байденом пакета помощи Украине в размере $61 млрд двигающийся по инерции последние полгода маховик боевых действий на Украине сможет вернуться к состоянию зимы-весны 2023 года. За вычетом сумм, которые вообще не покинут США, непосредственно на оружие Украине идет $13,8 млрд и некая часть из $1,6 млрд., выделенных на зарубежные закупки вооружений. Различные перераспределения могут поднять эту сумму до $24-25 млрд. В 2023 году Киев получил порядка $35 млрд на подготовку летнего контрнаступления, начавшегося в июне и бесславно завершившегося в сентябре-октябре, поэтому в арифметическом выражении финансирования в лучшем случае хватит на половину аналогичной кампании.

Важно отметить, категорическое отличие в скорости согласования первых траншей 2023/2023 гг и текущего. Первые транши, на волне того, что можно было воспринять как слабость ВС РФ и уязвимость России, как государства, имели характер инвестиций в развал Российской Федерации, что сулило доступ к баснословным богатствам и ошеломительный геополитический успех, оставляя Китай в изоляции против всего консолидированного Запада.

Провал украинского наступления был важен как четкий сигнал: инвестиционный проект не такой выгодный, как может показаться. Что объясняет возникшую, с некоего момента, специфику описания ситуации в западных медиа: самые разные акторы, вплоть до президента США Джо Байдена, начали характеризовать поддержку Украины именно в финансовом дискурсе – упоминая, что транши Киеву это всего 5% от американского военного бюджета и многократно преувеличивая военные потери России с целью оправдания дальнейшего финансирования проекта «Украина».

К настоящему моменту уже понятно, что инвестиционная программа максимум – военное, стратегическое поражение России и уничтожение её армии, ведущее к откату геополитического влияния России примерно на уровень поздних 90-х годов – не состоится.

Но Украина остается отвлекающим внимание и ресурсы России фактором, затрудняющим политические маневры Москвы, дающим Западу карт-бланш на любые антироссийские действия, вплоть до тех, что невозможны в рамках так называемого «цивилизованного» мира. Речь идет о конфискации – а, фактически, о грабеже – российских активов, диверсиях с уничтожением «Северных потоков» и поддержке терроризма внутри России. Кроме того, американский ВПК заинтересован в получении новых сумм, некоторая часть которых пойдет на финансирование избирательной кампании демократической партии, контролирующей ход украинского конфликта.

Прорыв в двухпартийных договоренностях в американском Конгрессе по поводу выделения денег Украине возник лишь после того, как была прописана не грантовая, а кредитная поддержка – хотя и с возможностью президента США эти долги списать. Это лишний раз говорит о возросшей заинтересованности Вашингтона в защите инвестиций в проект «Украина» и более осторожном подходе.

Не стоит забывать и о, во многом, прецедентном характере принятых в США законопроектов. Финансовые круги Вашингтона заинтересованы в максимальном перекладывании бремени обеспечения украинского конфликта на Европу, в чем сходятся и демократы, и республиканцы. Приняв свои законы, США получают возможность давить на Европу, требуя аналогичной щедрости по отношению к Киеву. Аналогичная ситуация с законом о конфискации российских активов, точнее, дающим право президенту США такую конфискацию инициировать. В США лежит порядка $5 млрд российских денег, в Европе – более $200 млрд. Евросоюз воздерживается от конфискации русских денег, понимая, что с возможными последствиями встречной национализации активов столкнется именно он, а не США. Поскольку инвестиционные связи Россия-ЕС на два порядка больше, чем Россия-США.

Размер военной помощи Украине диктует и наиболее эффективные способы её освоения. Уже известно, что приоритетными категориями поставок будут крупнокалиберные артиллерийские снаряды, дальнобойные ракеты (включая ATACMS с дальностью до 290 км) и ракеты для средств ПВО. Тем самым Запад намерен дать Украине возможность бить по целям в нашем тылу, посильно нейтрализовывать наши собственные удары, и замедлить постепенное продвижение ВС РФ за счет выравнивания тоннажа выпускаемых снарядов.

Стратегического перелома это не обеспечит. Баланс сил сместился в пользу ВС РФ еще осенью прошлого года, хотя тогда никакой блокировки помощи со стороны США не было, она шла даже в превышающих объемах. Ключевой проблемой ВСУ остается личный состав – его мало, а качество постоянно снижается. Максимум, на что может надеяться Украина – остановить продвижение ВС РФ, о подготовке крупных наступлений с украинской стороны речь не идет: на них просто нет человеческих ресурсов.

Украина и Запад не скрывают того, что поставки новых систем вооружений, в частности дальнобойных ракет и самолетов, позволят увеличить интенсивность ударов вглубь российской территории, «заставят Россию заплатить большую цену, почувствовать войну» и, в конечном итоге, принудят ее на окончание войны на украинских условиях. То есть, через вывод войск на границы 1991 года и выплату репараций. 

В реальности, стоит ожидать такого целеполагания для украинских ударов, которое позволит ослабить Россию с прицелом не на текущий конфликт, а на будущий. Например, ряд украинских дальнобойных дронов активно пытался поразить станции раннего предупреждения о ракетном нападении. Это бессмысленная с точки зрения актуального конфликта вещь, но полностью рациональная в контексте ослабления России перед лицом полноценной войны с НАТО.

Цель выбить Россию из войны ударами по инфраструктуре тоже не выглядит реализуемой. По данным западных и не склонных к комплиментам в наш адрес источников, Россия очень быстро нейтрализует последствия ударов даже по таким уязвимым целям, как нефтеперерабатывающие заводы.

Ожидать сопоставимого с затратами результата можно только в том случае, когда стратегия Запада предусматривает дестабилизацию внутренней ситуации в России. В таком дискурсе удары Украины должны давать не столько военный, сколько психологический эффект (например – Крымский мост), усиливающий параллельные информационные кампании с главным тезисом «власть не может защитить граждан», который должен подпитываться другими акциями, направленными на дестабилизацию общества путем разжигания в нем противоречий, способных трансформироваться в агрессивное противостояние различных групп.

В этом ключе стоит ожидать новых инцидентов, связанных с «подогретой» в данный момент темой, эксплуатирующей недостаточную эффективность миграционной политики. Помимо высокой рентабельности – за скромную сумму возможно организовать крупнейший теракт в «Крокус Сити Холле», эта сфера имеет большой потенциал по той причине, что быстрая стабилизация миграционной сферы невозможна, а её регулирование требует серьезных усилий и затрат. Кроме того, она выгодна и возможностью переключить фокус внимания общества с внешней угрозы на внутреннюю, что должно привести к снижению лояльности по отношению к СВО и прочим внешнеполитическим усилиям.

Ближайшей точкой бифуркации, к которой могут быть привязаны описанные выше процессы, выглядит середина июня, когда будут реализованы некоторые дипломатические проекты Запада. Прежде всего «мирная конференция» по Украине. Законы драматургии требуют к этому моменту представить яркие примеры того, что Россия уязвима, поэтому давление на неё можно и нужно продолжать, используя это как инструмент давления на Китай и Глобальный Юг.

Как следствие, задача ВСУ сводится к недопущению обвала фронта до июня с одновременным нанесением максимального числа ударов по инфраструктурным объектам Российской Федерации и обострением внутренних противоречий. На эти действия выделенных Украине сумм и средств, которые могут быть за них приобретены, вполне достаточно.